Сага о Хелоте из Лангедока - Страница 122

122

Бродячий маг бросил взгляд на реку, но божество с флейтой уже исчезло. Осталась лишь могущественная река и дробящиеся на ее поверхности летучие отражения звезд и луны.

– Благословенна боль, – сказал Морган сипло, – ибо ею жизнь возвещает о своем возвращении...

Он шевельнулся и неожиданно понял, что замерз. На нем не было сухой нитки. Морган склонился над сарацином. Тот тяжело дышал и дрожал с головы до ног.

– А, тебе тоже холодно, – обрадовался Морган. – Значит, ты жив.

Он встал, выдернул из глины мечи и побросал их в воду. Они канули беззвучно, словно растворились в темных глубинах, и Морган тут же забыл о них. У него были другие, более неотложные дела: он хотел вернуться в лагерь, согреться, поужинать и толком расспросить человека, которому вздумалось посетить драконьи земли.

Жизнь в лагере наемников била ключом, несмотря на глубокую ночь. За укреплениями, наспех сделанными из повозок, в которых наемники возили свои нехитрые пожитки, а также женщин, в беспорядке были разбросаны палатки. Впрочем, палатками эти сооружения можно было назвать только с большой натяжкой: это были навесы из веток, каркасом для которых служили поставленные в пирамиду две или три алебарды.

Естественным центром лагеря служил гигантский бочонок эля, возле него и группировалась большая часть воинства. Остальные наемники, не занятые распиванием горячительных напитков и прочими доступными развлечениями в лице податливых девиц, к великому ужасу Моргана играли в карты. Он хотел было поговорить об этом с полковником, но все не успевал. По мнению Моргана Мэгана, прикасаться к колоде карт можно было лишь в строго определенные дни и со строго определенной целью. При виде того, как безмозглые мошенники мусолят и слюнявят колоду, сквернословят, бросают листы в грязь и проигрывают последние штаны, у странствующего волшебника мороз бежал по коже.

Пока они с Алькасаром пробирались к палатке военачальника, над которой развевался штандарт с замысловатым гербом, придуманным на ходу находчивым полковником (Морган проявлял преступное равнодушие к воинской символике), кругом сквернословили, пили, щупали девиц и предавались порокам.

Алькасар краем глаза разглядывал живописные фигуры головорезов, облаченных по большей части в шаровары чудовищных размеров и такого непристойного покроя, что зеленоватая бледность смуглого сарацина сменилась едва заметным румянцем. Наиболее выдающаяся часть тела мужественных героев была помещена в специально пришитый к штанам мешочек, украшенный у кого бантиком, у кого пряжкой, у кого искусственным цветочком.

К счастью, они вскоре были уже в палатке. Алькасар тяжело опустился на пол у самого входа. Морган порылся в простом походном сундучке и вытащил оттуда сыр, несколько лепешек и флягу с вином. Принимая еду из рук хозяина палатки, Алькасар поблагодарил его и осторожно спросил:

– Куда ты привел меня? Морган Мэган вздохнул:

– Это солдатский лагерь, как ты уже видел. Я потом расскажу тебе подробнее, а пока что ешь спокойно. Ты помнишь, что с тобой случилось?

Алькасар вздрогнул.

– Слишком много, – сказал он еле слышно. – Так много... Боюсь вспомнить. Со мной был друг. Где он?

– Не знаю. Но думаю, с ним ничего плохого не стряслось. Я видел следы его коня на мысу, там, где река Боанн впадает в Великую Реку Адунн.

Алькасар начал жевать, не чувствуя вкуса. Он смертельно устал. В голове у него мутилось, и он даже не пытался понять, как оказался здесь.

– Я Морган Мэган, которого здесь ненавидят и проклинают, – сказал Демиург. – Тебе лучше узнать, что я подобрал тебя мертвого и провел через кровавые ворота. Я побывал вместе с тобой там, где нет ничего, кроме Смерти, и вернулся. По ту сторону Реки нет боли, нет голода и страха. Там ничего нет. Я чуть было не остался там вместе с тобой. Слишком много тревог здесь, на берегах Адунн. Но потом пришла вода и вынесла нас с тобой к берегам жизни.

– Я не понял, – проговорил Алькасар. – Ты Морган Мэган? Ты злой бог этого мира?

– Да.

– И ты спас мне жизнь?

– Назови это так.

– Зачем ты это сделал?

Морган Мэган задумался, уставившись в потолок своей палатки. Наконец он вполголоса спросил:

– Ответить правду?

Алькасар кивнул, и Морган тут же сообщил, усмехаясь:

– Из любопытства. Мне хотелось посмотреть, сумею ли я вернуть тебя на эти берега.

– Спасибо, – сказал Алькасар.

Морган протянул ему флягу:

– Попробуй, это хорошее вино. Я берег его для себя, потому что моим головорезам, похоже, безразлично, какое пойло в них льется, лишь бы с ног валило. Алькасар с сомнением поглядел на флягу.

– Спасибо, – повторил он.

– Яне пью вина.

– Да? – Морган выглядел удивленным. – А скажи-ка мне, друг мой, кто ты такой? Откуда ты взялся в лесу Аррой?

– Хелот говорит, всему виной твое колдовство, если ты действительно Морган Мэган. – Я не помню, чтобы мне случалось встречать тебя. – И все же это так. Был мир, где у меня был друг по имени Хелот и девушка по имени Дианора... Я ничего не помню. Хелот говорит, что так было. Там побывал колдун, Морган Мэган. Ты. Там остались семена твоего колдовства. В неурочный час они дали ростки.

– Дианора... – пробормотал Морган Мэган. – Да, я ее помню.

– А я не помню, – сказал Алькасар. – Хелот говорит, что она светлый ангел.

– Да, да, так и есть... – Морган в волнении забегал по палатке, время от времени прикладываясь к фляге с вином. – Дианора... Я действительно открыл для нее ворота. Ей грозила опасность, и один великий чудотворец, исцеливший мою старую рану, попросил перенести ее в другой мир, где она обрела бы покой. И я сделал это. Я открыл ворота Радуги, и Дианора... Что с тобой?

122