Сага о Хелоте из Лангедока - Страница 4

– Здесь-то он меня и заморил, – пробормотала она. – Я так боялась умереть. А чего бояться-то? Как только я умерла, я тут же освободилась...

Раздался адский скрежет, и на лицах, озаренных багровым светом факелов, появилось радостное выражение. Решетка была снята. Из отверстия потянуло холодом и сыростью.

Бьенпенсанта закричала, не давая солдатам поддаться вполне естественному чувству страха:

– Друзья! Враг уверен, что мы заперты в ловушке! Он ждет, пока мы решимся переправляться водой, чтобы расстрелять наши лодки из пушек!

Хелот приблизился к стремени и поднял голову.

– Мадам, я восхищен. Санта наклонилась к нему с седла. – А, пустое, – небрежно ответила она. – Я случайно вспомнила про этот ход. Я пользовалась им когда-то, бегала на свидания... А потом прадедушка моего любимого потомка спрятал здесь мой изуродованный труп.

Она засмеялась.

Солдаты один за другим исчезали под землей. Последним спустился Хелот, и над его головой заскрежетала решетка. Он поднял голову и увидел, что тонкая фигурка девушки тает, исходит белым дымом и медленно просачивается сквозь прутья. Что-то звякнуло. Хелот наклонился и поднял – ключ.

– Возьмите его себе и смотрите, чтоб вас не убили, – прошелестело из темноты.

Хелот повесил ключ на шею и побежал по низкому, скользкому ходу, стены которого были укреплены бревнами.

Внезапное появление на берегу целого воинства вызвало у людей Рауля де Камбрэ недоумение, но отнюдь не панику. Сам Рауль, огромный детина в длинной, едва ли не до пят, кольчуге, заревел, как бык, и храбро повел своих в атаку. Однако даже пьяного и неукротимого графа де Камбрэ смутило жуткое чудовище, внезапно выросшее перед ним из ночного мрака. Завывая и показывая оскаленные клыки, чудище неслось впереди защитников замка. Верхом на страшном звере восседала молодая девица, идеально сложенная, но маленькая, как новорожденный ребенок. Заглушая вой зверюги, она пронзительно верещала:

– Конец света! Конец света! Я – Вавилонская Блудница на звере! Покайтесь!

«Выглядит вполне убедительно», – подумал Хелот, однако от крестного знамения удержался – не потому, что не был благочестив, но по той лишь причине, что жизнь научила его не размахивать попусту руками, если в руках обнаженный меч.

Враг дрогнул и побежал. Те немногие, что пытались сопротивляться, были смяты и уничтожены. Сам Рауль упал на землю с рассеченным черепом.

Наутро победители возвращались в замок на лодках, захваченных у врага. Хелоту очень хотелось спать. Греттир сидел в лодке мрачный как туча и не отрываясь смотрел на воду. Когда лодка ткнулась в берег, он первым выскочил на песок и, не оглядываясь, пошел в замок.

До самого вечера Хелот спал. Болело все тело, отвыкшее от нагрузок. Под окнами радостно галдели солдаты.

Проснувшись, он взял свое оружие и спустился во двор. Греттир стоял у внешнего рва, глядя на восход багровой луны.

Хелот помялся немного, а потом сказал, глядя ему в спину:

– Прощайте, сэр. Греттир не обернулся. – Вы уходите?

– Да, – ответил Хелот. – Странствующему рыцарю не пристало долго задерживаться в гостях.

Греттир уныло бросил в воду камешек и сам отвязал рыбацкую лодку.

– Наверное, вы правы, – сказал он. – Тяжело жить рядом с такими неприятными воспоминаниями. Мне жаль, что мы были так мало знакомы.

Хелот уселся и взял весла, ужаснувшись при мысли о том, что не умеет грести. Однако он довольно храбро оттолкнулся веслом от берега и сказал:

– Быть может, еще увидимся, сэр.

Греттир не ответил.

ГЛАВА ВТОРАЯ

До города оставалось еще часов пять пути. Ночь наступала в этих краях поздно, однако Хелот предпочел заночевать в придорожном трактире, что возле урочища Зеленый Куст.

Хозяева, оба небольшого роста, рыжеволосые и веснушчатые, не то брат и сестра, не то муж и жена, подозрительно осматривали пришельца. Был он худ и одет в сущие лохмотья. Темные глаза незнакомца также не внушали им доверия. Они не любили иметь дела с чужими. Он видел это по их тупо сосредоточенным минам.

Хелот снял с шеи мешочек и вынул оттуда римский динарий (в одной из деревень, подрядившись копать могилу для умерших от оспы, он случайно нашел клад монет, оставшийся здесь еще от легионеров Цезаря). Простодушные селяне вцепились в монетку, однако к самому Хелоту отнеслись без всякого интереса. Хозяйка слегка посторонилась, и, не дожидаясь более любезного приглашения, Хелот просочился в узкую щелку между ее круглым бочком и дверным косяком.

Трактир представлял собою грязную комнату с деревянными скамьями вдоль стен и массивным столом, на котором неплохо смотрелась бы пара-другая гробов. В очаге еле-еле шевелился огонь.

Хелот снял дырявые башмаки, пошевелил пальцами ног и босиком подошел поближе к теплу. Он уселся прямо на пол, осторожно поджав под себя ноги, и принялся наслаждаться свободой. Греттир Датчанин освободил пленников своего папаши, томившихся в подземельях и чердаках захудалого замка, и отпустил их на все четыре стороны, дабы без помех предаваться размышлениям. Хелот оставил лодку на берегу озера и ушел пешком, отягощенный лишь мечом и ножом. Меч ему пришлось продать, а нож он прятал в лохмотьях.

За несколько месяцев путешествия он забрался далеко на север и сейчас был неподалеку от города Ноттингама. Бывший рыцарь из Лангедока успел превратиться в отменного бродягу.

Хозяйка швырнула ему на колени миску с бобами. «Могла бы и повежливее», – подумал Хелот, грязными пальцами вылавливая из жидкого соуса бобы.

Он ел руками, не замечая, что бобы недоварены. На манеры свои Хелот давно уже плюнул. Это раньше, в баронской темнице, он каждое появление тюремщика встречал требованием подать ему столовый прибор. Впрочем, на это требование тюремщик регулярно отвечал зуботычиной и удалялся. Хелот плевался кровью ему вслед, ругал на чем свет стоит и облизывал миску языком. Он постоянно был голоден.